UPD к правилам:
- угаданные признаются самостоятельно;
- угадавший дает задание угаданному, что бы продолжить цепочку.
P.S. Полная свобода в выборе жанров! Даже яой допускается. Так что, ловите момент!
UPD: изъявили желание участвовать ~Ground Zero~, Кшимелия, Julian, О, мой Шекспир!, Такедо Мураи, Рене де Труа, Мышь!!, Lennard, Lex-Avisha, Бумажная лиса, Asm, Hali, Скаль де Нэш, Ёся =), ~Энни~.
Итальянская забастовка - Lennard
Итальянская забастовка - Lennard
Вызов выдернул его из-под одеяла – тело, выжатое рокушики, и глаза, красные от недосыпания.
Причина стала очевидна сразу, с первых нот истерически дребезжащего голоса шефа. Впрочем, нет. Смрад перегара, смешанного с острым запахом возбуждения и неуверенности, ответил чутким ноздрям ещё до того, как было произнесено хоть слово.
Такой исход был ожидаемым. Ожидаемым, но от того не менее отвратительным.
Перекатывались, сливаясь в монотонный гул, штампы: 'Я', 'Машина Правосудия', 'Мой'... Говоривший прервался, словно захлебнувшись, судорожно вдохнул и сел в кресло для посетителей. Теперь пошли в ход другие клише: 'шляпу оставь', 'пройдись', 'подними ноги'.
Влажные пряди волос упали на лицо, скрывая брезгливую судорогу улыбки,
чёрные брюки, аккуратно сложенные, легли поверх рубашки и носков. Захлопали потревоженно птичьи крылья.
– А теперь доставь себе удовольствие.
Мимика Люччи этим вечером неожиданно богата – снова улыбка.
Лёд позвякивает о стакан, когда он, как есть, усаживается на место начальника, подбрасывая на ладони горсть фисташек. Сложив на стол гудящие ноги, откидывается на спинку кресла и, удовлетворённо жмурясь, отхлёбывает виски. Чувствует маленькие коготки, впивающиеся в предплечье – Хаттори любит орехи. Перекатывает на языке солнечное солодовое послевкусие и, свысока глядя на ошалевшего шефа, произносит, с чувством и расстановкой:
– Как прикажете, сэр.
В тумане - ~Ground Zero~
В тумане - ~Ground Zero~
Интерес, паника, отчаяние, снова паника и, наконец, частичное успокоение. Он смирился с мыслью, что вляпался основательно. Практически по самые уши. И что его дернуло, сидел бы дома, так нет – «все побежали, и я побежал». Любопытство до добра не доводит. Зато теперь впечатлений выше крыши, а пути обратно нет. Точнее, может путь и есть, но Он понятия не имел, где. Вокруг все суетились, постоянно что-то хлопало, бахало, кричало и испускало десятки других непонятных звуков. А Ему так хотелось тишины. Хотелось есть и спать. Хотелось заползти под бок к маме, грызя какую-нибудь вкусняшку и согреться в ее тепле. Пусть даже перед этим мама отдерет его за то, что убежал без спроса.
Мимо что-то прошуршало, и Он инстинктивно кинулся вбок, ударяясь о какую-то подозрительную конструкцию. Ему никак не хотелось попасть под раздачу, и быть затоптанным своими же. Казалось, все словно сошли с ума. Первые, выброшенные в проход уж точно свихнулись. Они неслись напропалую, не разбирая дороги, снося все, что попадалось на пути. Последующие были осторожнее. Они передвигались медленно, методично отслеживая цели. Охотники, что с них взять. Он подумал, сколько таких дурачков как он ломанулось сюда просто «поглядеть одним глазочком». Или он один такой. А в этом что-то есть. Будет чем похвастаться перед друзьями. Если только найдет дорогу обратно…
Он отполз еще дальше, где стоял похожий на первый предмет. За ним выстроились в ряд такие же, разве что форма отличалась немного. Металл, резина. Пахло не ахти. Игрушки местных? Он вздохнул и на всякий случай пустил в резиновый кругляк парализующую иглу. Потом попытался откусить кусок, но вкус металлической коробки был отвратителен. На асфальт выпал бледно-желтый зуб. Он вздохнул. Ну вот, еще один. Теперь когда еще вырастет постоянный…
Вдали слышался скрежет. Это охотники передавали друг другу сигналы. Кажется, им с едой повезло больше.
Он поежился и пополз дальше. За поворотом он увидел одного из анобуисов, который разрывал плоть какого-то существа, вцепившись в него сразу четырьмя щупальцами. Он было хотел присоседится, но анобуис гневно шикнул и послал его в известном направлении. Ну да, каждый сам по себе.
Он медленно обогнул паутинный кокон. Видимо, там было похожее на первое существо. Он еще не встретил ни одного из них, по крайней мере, живых. По крайней мере, достаточно целых, чтобы понять, какие они. Те, что живут вне тумана.
Впереди снова что-то защелкало и затарахтело. Запахло гарью и кровью, отчего желудок скрутило очередным спазмом. Прямо на него выскочил нелепый субъект с вытянутым туловищем, четырьмя конечностями и маленькой круглой головой. «Как же он ест?» - мелькнула мысль. И тут местный увидел Его и закричал. Вытянув конечность, он потряс странным черным предметом, и через доли секунды Он взвыл от боли. Правый глаз разорвало горячим свинцовым шариком. Потеряв контроль, Он рванул вперед, подминая под себя местного, изо всех сил ударив щупальцем по голове. Голова была не только маленькая, она еще плохо держалась.
«Ну вот, сломал»
Он посмотрел вслед откатившейся голове четырьмя уцелевшими глазами. Лицо неприятно жгло, но он понимал, что еще чуть-чуть и шарик бы зацепили жизненный центр, контролирующий весь организм. Одна прогулка, а он уже без зуба и глаза. Везунчик.
Он вздохнул, оторвал руку местного и задумчиво начал жевать. Проблема голода была решена. Но домой все равно хотелось. Очень.
Жирафы, это не только длинный нос... - Лукасса
Жирафы, это не только длинный нос... - Лукасса
Если бы Каку знал, что можно быть за Добро, он был бы за Добро. А так ему ничего не оставалось, кроме как быть за Справедливость.
(с) Lennard
(с) Lennard
Так сложилось, что Добра, как такового, он в своей жизни не видел, а вот Справедливость постоянно приходилось отстаивать. Жизнь вообще относилась к нему недружелюбно. Она постоянно пробовала его на излом, подкидывая одну гадость за другой. Но последний ее фортель превзошел самые смелые ожидания.
Стоило, спрашивается, пять лет вкалывать на верфи плотником, изображать из себя рубаху-парня, делать вид, что он не видит старательно скрываемых насмешек, становиться вторым по силе в команде и, наконец, терпеть ужасный вкус Дьявольского фрукта, ради того, что бы в придачу к квадратному носу получить возможность становится жирафом?
Каку дернул ушами, изогнул длинную шею, зубами ухватил девочку за ворот платья и забросил ее себе на спину. Та с радостным визгом заскользила по пятнистой шкуре.
Скоро все это закончится. Для того, что бы оплатить лечение Роба Люччи осталось собрать совсем немного.
- И меня! И меня! – раздавались снизу требовательные детские голоса.
Каку опустил голову выбирая следующего.
«Определенно, судари мои, чем дальше, тем больше мне нравится жирафы!»
Приятно иногда побыть за Добро.
Возвращение - Кшимелия
Возвращение - Кшимелия
«Человек уходит к человеку, в конце концов... А был я человеком хоть секунду?… Неужели Акела так ошибся…»
Вот он снова здесь. У Скалы Совета. Казалось, время резко остановилось, перестало неумолимо отсчитывать бесконечные секунды, позволяя вернуться назад на восемьдесят лет, когда он, голозадый малыш ползал по площадке, окружённой десятками матерых волков, и играл в белые камушки.
Старик медленно опустился на валун и с усилием вздохнул. Он очень устал. Устал идти. Тот путь, который он раньше пробегал за две ночи, теперь длился почти две недели. Устал вспоминать. То, что мучило его почти шестьдесят лет, сейчас захлестнуло и закрутило, подобно ревущему потоку Вайнганги…
Воспоминания, от которых он отрёкся, когда ушёл из джунглей, когда поселился в ловушке, называемой домом, когда стал землепашцем…
Старик усмехнулся «Землепашец… Косорукий Натху, так звали меня в деревне. Я ничего не умел. Не умел пахать, не умел сеять. Я умел лишь жить свободно. Бегать по ночам. Умел убивать. Умел говорить с животными. Но что эти умения значили в человеческой стае. Забава, не больше…»
Луна, круглая, как глаз филина, насмешливо взирала на беззвучно плачущего старика.
«Нет, друзья, вы были не правы. Не та мать, что родила, а та, что вырастила…. Я никогда не был человеком. Я всегда был безволосый волк из Сионийской Стаи. Свободный и жестокий. Вы сами толкнули меня в западню человеческой стаи. Туда, где меня так и не приняли.
Что я видел в своей жизни, после того, как ушёл из джунглей? Глупую жестокость, боль, смерть. Знаете, люди убивают и ранят себе подобных просто так. Для удовольствия. Мне кажется, что души людей, потом перерождаются и превращаются в тигров. В хромых Шер-Ханов…
Я пытался выжить. Я работал. Я женился. Пытался любить. У меня была семья, дети, которые выросли такими же пустыми и жестокими,как и все люди… Но сердце моё было здесь, с вами. Я жил, нет, «не жил» воспоминаниями… «Не жил» мечтами и фантазиями. «Не жил» надеждой вернуться и возродиться…»
Старик отнял узловатые руки от лица и ещё раз оглядел пустую площадку, мертвые камни и Скалу Совета. Ему казалось, что его окружают декорации к давно отыгранному спектаклю жизни. Оставался лишь последний выход главного героя.
Старик медленно поднялся на Скалу Совета и крикнул в темноту:
- Я возвращаюсь к своим Братьям! Я вернулся, чтобы спеть свою последнюю Песню, ведь если жизнь состоит только из воспоминаний, остаётся лишь Песня Смерти.
Песня становилась все громче и громче, звучала все сильнее и сильнее, гремела далеко за рекой, а джунгли замерли, боясь пропустить хоть звук.
Умер Волк.
Как обычно... - Лукасса
Как обычно... - Лукасса
Как обычно она проснулась с первыми лучами солнца. Как обычно вышла из дома и пошла на работу. Как обычно на ее губах была легкая - почти невесомая - улыбка. И как обычно она ненавидела.
Ненавидела божество, живущее благодаря бесконечным жертвоприношениям. Самые лучшие, самые любимые, самые близкие – все либо уже взошли на заляпанный кровью алтарь. Либо готовились взойти. И самое страшное - взошли добровольно.
Ненавидела себя, прикованную к божеству на всю оставшуюся жизнь. Тоже добровольно.
Пятая Хокаге как обычно шла на работу.
Четыре часа до утра - Лукасса
Четыре часа до утра - Лукасса
В кладовой громыхнуло. Винни вздрогнул и боязливо высунул нос из-под одеяла.
«Или что-то случилось, или одно из двух…»
Он откинул одеяло в сторону и спустил лапы на пол. Прислушался. Тишина…
«Показалось», - подумал Винни Пух и задумчиво поскреб затылок. В последнее время ему все чаще казались всякие подозрительные вещи.
Он огляделся. Единственным источником света была заглядывающая в окно луна, и комната, такая уютная днем, казалась зловещей и недружелюбной. Винни еще раз поскреб в затылке и решил вернуться под одеяло.
Дверь кладовки с грохотом ударилась о стену. Винни подпрыгнул от неожиданности. На пороге стоял Пятачок.
- Вииииинни…. – зловеще прошипел он и половчее перехватил топор. – Виииинниии… Я знаю… Знаааю, что вы сделали прошлым летом.
-П-пят-точок? – Винни медленно пополз по кровати спиной вперед. – Ты чего это, а? Ты не заболел?
Пятачок ухмыльнулся, оскалив редкие прокуренные клыки, и начал выходить из кладовки. Его шаги были неторопливыми и четкими, блестело в лунном свете лезвие топора, зловеще шуршал черный дождевик.
«И что только Кристофер Робин нашел в этих американских триллерах?» - подумал Винни Пух вжимаясь в спинку кровати и бросая затравленный взгляд за окно. До утра было еще долгих четыре часа.
Без сожалений - Hali
Без сожалений - Hali
Шаг вперед, удар, блок, отступление.
Поворот, финт, подсечка, удар, уход вправо.
Переброс клинка в левую руку и выпад, от которого противник в последний момент успевает уклониться, отделавшись лишь царапиной.
Это не то, чем кажется: не смертельный поединок, не танец, не тренировка... это разговор. Слова будут после, как сотни раз до этого, а сейчас - только шарканье ног по камню, только звон металла, только сцепка взглядов.
Давно прошли и почти уже забылись времена, когда они тренировались вместе, соревнуясь, кто больше побед одержит, и подгоняя друг друга вперед. Сейчас навыки контактного боя - скорее блажь, чем необходимость. Рыжеволосая принцесса ("ведьма, Джедайт, ведьма!" - "принцесса, чучело ты растрепанное!") навсегда изменила это, дав им куда большие силы. Но они не жалеют, нет, правда - не жалеют. За всё надо платить.
Хорошее вино, огонь в камине, расческа, бережно разбирающая спутанные пряди и негромкие разговоры: "А помнишь?..", "А знаешь?..", "Ох, как же они меня достали" и "Спокойно, это всего лишь дети". А еще: "У меня сегодня почти получилось, как у тебя?" - "Хуже, но тоже недолго осталось".
Это не любовь, не семейная идиллия, не дружеские посиделки... это заговор. Любовь, посиделки и идиллия будут после, когда краткие передышки вроде этой смогут вновь стать повседневностью.
Давно и очень быстро прошли те пара месяцев, когда они наслаждались новыми силами, не замечая, как затягивается удавка на шее. А когда заметили, было поздно - оказалось, что рыжеволосая ведьма ("принцесса, Нефрит, сколько тебе повторять?" - "хммм?") крепко держит в руках то, что считает своим. Но они не жалеют, серьезно. Жалеть бессмысленно - ведь это ничего не меняет.
Последние приготовления завершены, Сила послушно ждет своего времени, самоубийственный - до совершенства идиотский, только кто бы это оценил? - план приведен в действие. Все действуют ровно так, как должны, и он вздыхает с облегчением, когда Нефрит все же сдерживается и не приходит. Финальный аккорд: Вечный сон накрывает единомоментно, оглушая и вымораживая: тепло, мысли, чувства... он обязан продержаться до назначенного момента.
Ему очень хочется завершить это поскорее, но нельзя - ведьма все испортит, если решит прикончить его сама. Иногда он срывается, но удача благоволит повелителю звезд и судеб. Шаг за шагом он продвигается к цели, и в конце концов вознагражден: кроме удачного завершения плана он получает искреннюю любовь человеческого детеныша. Пожалуй, девочка - второе известное ему создание, кого волнует он сам, а не его лордность или звездность. Она совсем не похожа на Джедайта, но все же это приятно. Нефрит улыбается, когда лианы пробивают его плечо насквозь - теперь осталось только удержаться на грани, и позвать Силу в тот самый единственный рассчитанный месяцы назад момент.
Они ни о чем не жалеют. Они никогда не сдаются, а значит - бой не проигран. Лед и огонь - это слишком мало, чтобы удержать повелителей Стихий, но как раз достаточно, чтобы удавка соскользнула с шеи. Путь воина - смерть. Жалеть совершенно не о чем.
Опять про любовь - О, мой Шекспир!
Опять про любовь - О, мой Шекспир!
“Осатанело,” – подумала Алиса и сделала еще один глоток чая со странным привкусом.
“Любая дорога начинается с первого шага. Банально, но верно. Даже здесь“
Она откашлялась и аккуратно поставила чашку чая на стол. Шляпник смотрел ей прямо в глаза, сложив руки в замочек и коварно лыбился.
-Ну что, мисс Алиса, вы пришли к какому-нибудь заключению?
Алиса тут же схватилась за чашку с чаем и сделал вид, что еще не насладилась вкусом этой отравы.
“Тот кто, говорит, что нет ничего лучше для успокоения, чем чашка чая, никогда не пробовал настоящий чай. Это как угол адреналина прямо в сердце.”
-Мисс Алиса? – обеспокоено переспросил Шляпник. –Я в определенных кругах считаюсь немного Безумным, но сейчас мне некогда играть свою роль.
Алиса поняла, что либо она отделается сейчас, либо уже никогда.
-Пересаживаемся! – заверещала она похлеще Мартовского зайца. Шляпник явно растерялся, и она успела вскочить и вылететь из комнаты.
“Когда чудеса становятся бредом, разум превращается в безумие.”
Алиса неслась по коридорам психбольницы. Школа, по школе она бежала еще быстрее, ее дыхание даже не сбилось. Лес вообще промелькнул перед ней одним мгновением. В голове оставалось только растерянное лицо Шляпника, смотрящего ей в след. Многое Алиса на его лице нарисовала сама, она ничего не могла поделать со своей фантазией. Трудно создавать целый мир и заставлять их чувствовать то, что она создала сама. Трудно быть Богом.
“Только безумец может мерить успех по страданиям.”
Алиса остановилась у Озера Слез. Она посмотрела на огромную плачущую саму себя и поняла, что должна бежать дальше. Что сил еще много. Чтобы сбегать сил всегда бывает много.
Эксперимент - Лукасса
Эксперимент - Лукасса
Это уже начало утомлять. Объект оказался на редкость настойчивым и, несмотря на свою мягкость, привык получать желаемое. Добившись акустического контакта, он явно вознамерился вызвать меня на контакт визуальный и не собирался отступать, выбрав наиболее эффективный способ воздействия – нытье.
Интересно, это мне так не везет, или у всех разведчиков возникают подобные трудности при сборе информации? Поначалу ведь все так хорошо складывалось. Забрел абориген в экспериментальную зону, клюнул на приманку. А после этого все пошло шиворот навыворот. Не знаю уж, чего хотели наши головастики, но мне недвусмысленно дали понять, что данный объект не подходит по параметрам. А вот его потомство – самое то. Настолько то, что даже дали допуск на визуальный контакт.
Сменить объект было не так уж и трудно. Покопался в сознании, выудил желаемое, состряпал по-быстрому это странное растение с не менее странным названием, благо биоматерьял всегда с запасом выдают. Когда абориген от радости последнего разума лишился и заграбастал растение себе, явился перед ним, рыкнул пострашнее и… нате, господа головастики, получите свой желаемый объект, как говорят местные, на тарелочке с голубой каемочкой.
Головастики от восторга аж хвостами по полу застучали! Ах, говорят, это то, что нам нужно! Вы только инструкций придерживайтесь, и никаких проблем не будет! Вас бы на мое место, господа ученые! Что бы вы сами могли оценить полное отсутствие проблем.
Я помассировал ноющие виски и, наверное, в сотый раз перечитал полученное от объекта сообщение.
«Если ты стар человек - будь мне дедушка, если середович - будь мне дядюшка, если же молод ты - будь мне названый брат, и поколь я жива - будь мне Сердечный друг»
Глупышка. Ну не могу я тебе показаться, понимаешь? Не могу. Инструкция запрещает. Нарушится чистота эксперимента. Ну что ты плачешь? Не плачь. Не знаю почему, но мне неприятно видеть твои слезы и знать, что именно я их причина. Глупенькая, пойми - страшный я для вас. Наши расы слишком разные. Если ты испугаешься, то эксперимент закончится громким пшиком… Да плевать мне на эксперимент, я не хочу терять тебя, глупенькая! Потерпи еще немного. Скоро закончится процесс адаптации, и ты увидишь меня в более презентабельном виде. Хоть это и противоречит инструкциям. И нарушит чистоту эксперимента. Ведь она была нарушена в тот самый момент, когда я сдался под твоим мягким напором и заговорил с тобой. Ну не плачь… Ладно, забери тебя черная дыра, сдаюсь!
Я потянулся к клавиатуре, застучал когтями по клавишам привычно перекладывая мысли на понятный тебе лад.
«Не могу я тебе супротивным быть…»
И неожиданно для самого себя, в нарушение всех инструкций выдаю чистую правду.
«… по той причине, что люблю тебя пуще самого себя; исполню я твое желание, хотя знаю, что погублю мое счастие и умру смертью безвременной»
Уволят меня, как пить дать. Но, я рад, что благодаря мне ты смогла увидеть свою мечту – это странное растение, с не менее странным названием «Аленький цветочек». Я до сих пор не понимаю, зачем он тебе понадобился, но рад, что мы встретились. Теперь я тоже умею мечтать.
Неожиданное путешествие - ~Ground Zero~
Неожиданное путешествие - ~Ground Zero~
Голлум со всей дури шмякнулся об пол.
«!@#$ мать», - подумал он, вставая и потирая бок. Осмотревшись, он увидел, что находится посреди огромной кухни. На плитах кипели котлы, пахло тестом и корицей. Голлум оглядывался, щерясь на каждый подозрительный шорох. Никого не было видно. Или это только так казалось? Годы в пещере, постоянные подставы и собственная подлая натура обострили его паранойю.
- А ну выходи! – прошипел он сквозь редкие зубы, - Я знаю, что вы здесь.
- Ишь, умный какой, - раздался голос, и через секунду из-за шкафа вылезло несколько существ, подозрительно напоминавших самого Голлума, только слегка мутировавших.
Голлум опешил. Он-то считал себя существом уникальным, единственным и неповторимым, а тут, оказывается, есть кучка слабых подражателей.
«Фанаты, мейби?» - подумал Голлум, но скромно отбросил эту мысль. Фанаты, не фанаты – всех порвать к чертям, чтобы неповадно было.
Тем временем один из худосочных существ смело сделал шаг вперед. В тонкой ручке он сжимал скалку.
- А ну говори, кто ты?! – бесстрашно вопросил поваренок и сделал страшные глаза, помахав скалкой перед носом Голлума.
- Сейчас, моя преееллееестььь, - протянул бывший хоббит несколько слащаво. Обычно этого хватало, чтобы всякая мелочь разбегалась от него в благоговейном страхе. Но незнакомец и его приспешники стояли, не шевелясь.
«Теряю хватку. Чертов Фродо…облагородил, блин»
- Ну, все, - гоблин со скалкой засучил несуществующие рукава, - сейчас будем проводить сеанс допроса.
Он щелкнул пальцами, и Голлум оказался привязанным к креслу, а в глаза ему светила лампочка.
«!@#%$ себе», - подумал Голлум, - «Это что продвинутая версия хоббитов? Не иначе чертов Гендальф со своими опытами, Мичурин недоделанный»
- Ты это, полегче, я нужный! – только и смог он выдавить, в то время как мутант-волшебник с наглой ухмылочкой приближался к нему.
- Да ну?? Знаю я таких нужных. Таких целая очередь снаружи стоит и все с высшим образованием.
«Куда я попал. Мама! Папа! Фродо! Гендальф! Все остальные действующие лица по списку, ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ ОТСЮЮЮДААА!!»
Он зажмурился и вжался в кресло. Как он устал от этих пыток. А так надеялся, что после Сарумана у него что-то вроде индульгенции…
- Я тебя сейчас на куски порвууууу! – собрав последние остатки мужества заорал Голлум и задергался, мечтая очутится подальше отсюда, от этих пакостных существ. Пусть даже в казематах, пусть даже среди троллей, пусть даже на цветочной поляне в окружении красивых хоббитанок с волосатыми ногами. Что угодно, только не эти маньяки со скалками и тесаками.
- А ну прекратить! – раздалось хором два голоса, и к Голлуму вернулась слабая надежда, что истязания откладываются. Он приоткрыл один глаз. Тип со скалкой стоял, виновато опустив голову, остальные ему подобные успели сделать ноги.
«Так тебе и надо, гад» - злорадно подумал Голлум, ни чуть не жалея нахала.
Тем временем кухня наполнилась народом. Народу было не так чтобы и много, но двое из них производили весьма сильное впечатление – два седовласых старца с длинными бородами в широких, развевающихся одеждах. Почему одежды развевались в помещении, где не было сквозняка, Голлум не знал, но по привычке все списал на магию, ибо одного из старцев прекрасно знал.
- Гендааальффф, моя прелесть, - со слезами на глазах заорал он, - забери меня отсююююдааа!!!
- Сейчас, сейчас! – успокоил его волшебник и сделал знак своему спутнику. Из-за спины Белого Мага появился Леголас, и кинжалом быстро перерезал телефонный шнур на запястьях Голлума.
- Зря вы, - пробубнил кухонный агрессор, но скалку положил, - не верю я ему. У него глаза подозрительные.
- На себя посмотри! – заорал осмелевший Голлум, - между прочим, мои глаза – моя лучшая часть по опросам зрителей!
- Добби, - хватит задирать нашего неожиданного гостя, - Так что уважаемый Гендальф, не пройдете ли ко мне в кабинет, чтобы обсудить это чрезвычайно любопытное происшествие. Надо же, такой вселенческий кроссовер!
- С удовольствием, многоуважаемый Дамблдор, - Гендальф любезно улыбнулся и, чуть приобняв директора школы за спину, проследовал за ним.
- Это надолго, - вздохнул парень-очкарик, сопровождавший Дамблдора. Он прекрасно знал о склонностях своего наставника.
- Накормите гостей, - раздался голос директора, хотя сам он уже покинул кухню.
- Да, щас, - Добби недовольно посмотрел на Голлума, - и все равно я круче. Я – талисман, приносящий удачу, и мне суждено погибнуть, спасая друзей.
- Прикинь, я тоже! – Голлум оскорблено сложил ручки на груди, - Ты это, корми давай, старшой велел.
Двое молодых людей молча наблюдали за перепалкой Голлума и эльфа. Леголас посмотрел на очкарика.
- А ты не хочешь уединиться и пообщаться?
- Нет! – отпрянул тот, - Это все враки! Я девочек люблю! Рыжих.
- Ну и ладно, - Леголас пожал плечами, - не больно то и хотелось.
Мёд поэзии - Скаль де Нэш
Мёд поэзии - Скаль де Нэш
Иногда, знаете ли, устаёшь. Начинаешь тосковать по старым добрым временам, когда ты ещё не был скальдом, мореходом и первооткрывателем, героем и, тем более, немного берсерком – если такие времена действительно были, в чём ты уже сомневаешься. Когда всё, действительно всё, казалось иным – хотя каким именно, ты уже не помнишь. Когда мёд, в конце концов, оставался просто мёдом. Ты терзаешь память, но без толку, и саднящее прошлое царапается в горле голодной крысой – даже сейчас, когда застолье в доме друга не оставляет тебе времени на сожаленья.
Ты подносишь к губам рог – и даже в этом простом жесте что-то кажется тебе донельзя неправильным – отпиваешь, и хмельная сладость, мешаясь с горечью памяти, привычно ударяет в голову, выбивая из неё россыпь кеннингов. “Волк пчёл”, “кровь Квасира” – когда-то ты уже произносил эти слова. Но… как же там было дальше?
– Рыжий совсем зарвался, – меж тем, увлёкшись, разглагольствует твой старый приятель – и опять что-то больно царапает горло изнутри. – Называл тебя “Начинкой перины”, похвалялся, дескать…
– Рыжий подождёт, – перебиваешь ты. – Лучше скажи, Долгоухий. Помнишь, я складывал вису:
Пчелиный волк,
леса владыка,
Квасира крови
отведать жаждет.
Жажды той что
стало причиной –
сможет ли кто
из смертных постигнуть?..
Что там было дальше?
Хозяин дома молчит и хмурится – уже больше от раздражения, что его не дослушали.
И тут долго избегавшая тебя память неожиданно даётся в руки…
В самом деле, почему
Мёд так нравится ему?
Мёд так нравится ему?
Всё, что пожелаете - Asm
Всё, что пожелаете - Asm
Ты очень долго живёшь. Хотя, если сравнивать с отцом или дедом, ничтожно мало. Что, в общем-то, неудивительно. Всё познаётся в сравнении. Был бы только подходящий объект на роль эталона или его подобия.
Если бы тебя это волновало, уже давно мог бы стать пациентом одной из закрытых клиник. В них много подобных, наделенных властью и могуществом достаточных, чтобы даже там обеспечить себе комфорт. Подобие владений, где у каждого иллюзия, что всё это только его и он здесь хозяин, но, в то же время, не нужно далеко идти в гости. И уж точно не нужно напрягаться, чтобы выполнить желаемое. Немногие редкие излечиваются спокойствием от безумия и покидают гостеприимные стены, выходя в мир. Чуть большая часть, излечившись, пытается остаться подольше, не желая менять устоявшийся ритм жизни. Редким, единицам удаётся. Остальных мягко выдворяют. Ни в коей мере не выгоняют. Кто же так обращается с дорогими гостями. Нет. Ненавязчиво подталкивают прочь. Дабы не мешали. Себе и другим.
Но эта участь не для тебя. Для тех лишь, кто от могущества пьянеет. Концентрируется только на нём, на почти вседозволенности. К чему? И так понятно, что чем метаться в поисках своего места или пытаться убедить себя в том, что вот это, очередное глупое желание и есть цель, проще неторопливо и спокойно делать что-то одно. Затем другое. А там уже сложится само, даже подталкивать не надо. Любимое же дело придёт. Или другое станет таковым. Всего лишь не надо разоряться. Себя разорять на что-то. Пусть, даже крупное.
Только вот, не такой же ли самообман это, хвалёное спокойствие и неторопливость?
Тихо звякнувший колокольчик в глубине помещения оповестил о госте. И тут же примешался лёгкий шорох шёлка одежды. Почти неразличимый для человека, но отозвавшийся нетерпеливым возбуждением у обитателей восточного убранства, хозяин которого тихим приветствием заставил вздрогнуть вошедшего покупателя.
- Добро пожаловать в зоомагазин графа Ди. У нас есть всё, от кошек и собак, до самых редких и экзотических животных.
Немного о чувстве юмора - Кшимелия
Немного о чувстве юмора - Кшимелия
В кладовке что-то громыхнуло.
Вифания привычно потянулась под кровать. С недавних пор там поселились бита, огнетушитель, молоток, набор отвёрток, тяжёлый будильник и прокисший торт. Торт присоветовала Муза в последний свой приход. Она утверждала, что, мва-ха-ха-ха-ха, ручки к щечкам, это так смешно кинуть в Метатрона прокисшим тортом «Вишня в коньяке». Причём, именно в коньяке, ибо, как известно, ангелы спиртного не переносят. Если поначалу Вифанию ещё мучили сомнения, является ли достойным деянием швыряние тортов в «глас божий», то сейчас, глядя на такое изощрённое коварство, как выход из кладовки, она была склонна сделать этот ход.
Почему коварство изощрённое? Да потому что в прошлый раз, неделю назад Метатрон, которому надоело принимать душ из химикатов, вылез из кладовки с огнетушителем наперевес и занудным тоном начал рассказывать, что нехорошо так обращаться с серафимами, поливаться всякой гадостью, портить костюм и вообще, какой пример она подаёт ребёнку….
С этого момента судьбы торта и Метатрона были решены.
Вифания шарила под кроватью, пытаясь отыскать орудие возмездия. Торта не было.
- Да что же это такое! – возмущенно прошептала она и, перегнувшись через край заглянула под кровать. Весь джентльменский набор был на месте. Кроме торта. Вместо торта там лежал… Джей.
Вифания быстро сползла на пол и шёпотом, чтобы не разбудить ребёнка, взвизгнула:
- Чёрт, Джей, что ты тут делаешь?
Джей глупо, как впрочем, и всегда, ухмыльнулся:
- Асм есть… этот… Ангел Сметри… Караю по Её воле…Прикинь. Вот, тренируюсь. Метатрон сказал, что надо тренироваться и велел съесть торт. Сказал, что это казнь какая-то… Ну, это он гнал, конечно. Какая казнь…
- Казнь восьмая Египетская. Нашествие саранчи, - прошептала Вифания, не веря своим ушам.
-А теперь ты мне дашь?- не замолкал Джей.- Я же теперь, типа, крутой чувак...
Дверь кладовки распахнулась и оттуда выпал Боб с мечом огненным.
Если бы камни сейчас посыпались с неба, Вифания испытала бы меньший шок.
Она поднялась с пола и села на кровать:
- А он кто?
Джей выполз из-под кровати и сел на корточки:
- И он Ангел Смерти. Мы вместе… Прикольно, да? Прикинь, Она решила, что только такие как мы, беспринципные придурки… это Её слова…, сделают, что угодно, во славу Божию…
Боб уселся рядом с Джеем и кивал в подтверждение.
Вифания затрясла головой:
- Нет-нет, такого не может быть. Ты… вы – и Ангел Смерти. Что за бред?
Меч освещал комнату дрожащим багряным светом. По стенам бродили жуткие искажённые тени. В кроватке мирно посапывал ребёнок.
Тихо отворилась дверь. В спальню вошёл Метатрон. Притворил за собой дверь. Вифания молча смотрела на него. Мудрый серафим присел возле неё на постель и пожал плечами:
- Я всегда говорил, что у Неё отличное чувство юмора. После секса – это лучшая шутка.
Учись, конфетка! - Рене де Труа
Учись, конфетка! - Рене де Труа
Так, конфетка, не волнуйся. Ничего в этом страшного нет. Да, я понимаю, это непривычно, но я с тобой, а это главное, ты согласен? Тебе понравится, мой мальчик, я обещаю. Улыбнись мне своей славной улыбкой и давай приступим. Да не смущайся так… ничего в этом такого нет. Умница. А теперь держи. Да-да, положи руки вот сюда. Нет, вот так. Как ощущения? Нет-нет, ну что ты как барышня, крепко держи. Ой нет, мягче. Крепко, но мягко. Нежно… Вот! Отлично! Конфетка, ты прелесть! Не так уж страшно, правда? А теперь начинаний движения. Как какие? Сначала вверх, а потом вниз. Нет, не дергай. Более плавно… еще… ах! Ну просто восхитительно… еще раз… давай-давай, конфетка, ты должен почувствовать… чуть четче. Нет, так не надо, почувствуй точки, где надо останавливаться, а то больно будет. Да! Да!! Да!!! Еще, мой мальчик… В тебе есть талант. Станешь настоящим профессионалом. А теперь попробуй чуточку изменить ритм – чуть быстрее, чуть медленнее… это пока только тренировка, но ты же понимаешь… меняй направления. Не дергай! И не сжимай так, нежнее, мой сладенький. Запомнил движения? А теперь главное, конфетка, – не отрывай взгляд от мяча, понял? А удары ракеткой мы с тобой постепенно отработаем.
Разговор с умным человеком - ~Энни~
Разговор с умным человеком - ~Энни~
- Свобода. Мой корабль - это моя свобода. Мой. Я могу смаковать это "мой" бесконечно долго. Я могу поглаживать подушечками пальцев штурвал раз за разом снова и снова. - Словно в подтверждение своих слов Джек ласково провел пальцем по гладкому дереву, - Он словно высечен резцом самого бога. Совершенство. Ни одна женщина не заведет меня так, как это касание. Ни одно спиртное не пьянит сильнее, чем аромат дерева от кормы. Ни одна цепь не скует меня сильнее, чем желание обладать моим кораблем всегда. Мой... Жемчужина! Мой корабль. Я счастлив, детка. Ни один человек не был никогда так счастлив обладать чем-то. Потому что "Жемчужина" - это свобода, детка. А свобода - сама жизнь. Я капитан Джек Воробей. Ка. Пи. Тан. Птица, а птица никогда не сможет жить в неволе. Власть - тлен. Деньги - средство добиться власти - они тоже тлен. Но на них можно купить ром. Потому они нужны. Ведь ром - это тоже свобода. А свобода, детка, это всё. Но ром только замена, да! А Жемчужина...
Покосившись неодобрительно на ведущего уже полчаса разговор с самим собой капитана, Элизабет тяжело вздохнула и в который раз повторила сидящему на берегу Уиллу:
- А я тебя предупреждала, что не стоит ему дарить этот игрушечный кораблик!
Любовь-морковь и все плачут. А лук никто не резал - Такедо Мураи
Любовь-морковь и все плачут. А лук никто не резал - Такедо Мураи
Сегодня Академию Оран лихорадило. Неудивительно. Вечер выпускников это всегда событие. Но эта прощальная вечеринка обещала быть совершенно особенной, ведь впервые за несколько лет Клуб Свиданий собрался в полном составе. С тех самых пор как стены Академии первыми покинули Мори-семпай и Хани-семпай, Клуб официально прекратил свою работу.
И вот теперь вся компания вновь ослепляла своим обаянием прекрасную половину учащихся. Кто-то стал старше, кто-то совсем не изменился, как Хани-семпай. А кто-то, ради кого на самом деле собрался клуб, завершил свое длительное превращение в очаровательную девушку. Хотя при этом самую лучшую ученицу по-прежнему звали «Харухи-кун».
Она сияла от счастья, стоя с охапкой роз в руках под бдительным и надежным присмотром близнецов. Вокруг на скорости близкой к скорости света выписывали круги Дикарь и Малыш.
- Ах, мамочка, ты посмотри, как наша дочурка сегодня прекрасна! – не смог сдержать слез восторга Тамаки. – Теперь, когда я раскрыл миру ее красоту, я могу спокойно умереть. И я буду счастлив, ведь моя миссия на земле выполнена!
Кея оторвался от объектива фотоаппарата и с непередаваемо ехидным и скептическим взглядом поверх очков, уставился на Короля:
- Ты уверен? Ты же хотел еще кое-что сказать Харухи, помнишь?
Блондин вспыхнул до корней волос, став похожим на блондинистый помидорчик, отчего все увидевшие эту метаморфозу девушки попадали в обморок. От умиления.
- Давай, иди уже.
Тамаки мужественно расправил плечи и направился в указанном направлении. Он уже давно собирался это сделать, но ждал подходящего момента. Прекрасный Король в ослепительных белых одеяниях подошел к своей Принцессе. Робко улыбнувшись, он склонился к ее руке. Легкий невесомый поцелуй. Приглашение на танец. Принцесса смело смотрит в глаза, не смущаясь вкладывает свою ладонь в его. И звучит музыка. Только для них. Только их.
И пока эта пара кружится в вечном ритме вальса, ведя безмолвный диалог, никто не может оторваться от этой ожившей сказки. Так не бывает даже в фильмах, только в мечтах.
Музыка кончается…
- Харухи, я… я… я тебя… - как тяжело сказать такие простые и самые главные, самые правдивые слова, идущие из самого сердца. - … я тебя л…
- А сейчас, дамы и господа, банкет! – по мановению руки темноволосого очкарика распахнулись двери в другую залу. – Самые лучшие деликатесы из самых разных уголков Японии! Только для вас!
Толпа оголодавших школьников подобно девятому валу накрыла Тамаки и разделила его с Харухи. Девушка пропала.
Король нашел взглядом организатора этого стихийного бедствия.
- Кея!
- Папочка, что ты кричишь, я просто хотел сделать приятное нашей дочурке.
Откуда-то из-за спины Тамаки вынырнули близнецы:
- Не надо было мямлить так долго, милорд! Вы упустили свой последний шанс! Муахаха!
С горя блондин забился в темный уголок. В темноте, да при повышенной влажности на нем опять стали прорастать странные грибочки. Но рыжие не отставали:
- Теперь Серый Кардинал не упустит своего случая и вы навеки потеряете Харухи! Осел вы, милорд!
А в это время Кея и впрямь пользовался моментом. Только не так, как представляли себе друзья. У серого кардинала бывшего Клуба Свиданий Академии Оран была маааааленькая слабость, о которой не знала ни одна живая душа: вид Харухи, блаженно жмурящейся аж до слез при смаковании каждого кусочка морского окуня, его несказанно умилял.
Отчёт - ~Энни~
Отчёт - ~Энни~
Начальнику окружного полицейского управления
Начальника полицейского участка
Начальника полицейского участка
Еженедельный отчёт.
В пятницу 13 марта 1997 года в наш участок поступил сигнал от владельца особняка на окраине города, Гомеса Адамса, о том, что из их владений была украдена вещь. Так как заявления такого рода слишком расплывчаты, чтобы взять их в работу, в предполагаемое место хищения был направлен участковый этого района для выяснения подробностей. Специалист вернулся на рабочее место в понедельник, 16 марта. Лицом был бледен, состоянием - пьян. На громкие звуки реагировал неадекватно и на любое упоминание фамилии Адамс открывал хаотическую стрельбу и громко нецензурно выражался. Согласно п.5.4 должностной инструкции я принял решение поместить участкового под наблюдение местного психолога. Так как вопрос с пропажей вещи у семьи на вверенной мне территории решен не был в связи с проблемами со здоровьем полицейского, ведущего дело, в особняк был направлен наряд специалистов для выяснения деталей происшедшего. Сигнал о террористическом акте на вверенной мне территории поступил 16 марта ровно в 18-40. Наш отряд был атакован неведомым врагом, засевшим на территории кладбища как раз за особняком. По мнению специалистов по оружию, атака была произведена из раритетной пушки. Век изготовления в силу скудости информации установить не удалось. На помощь группе была выслана боевая команда захвата. Однако, таинственный враг оказался слишком умен и изворотлив. Активные атакующие действия к моменту прибытия ударного отряда были прекращены. А тактика врага изменилась. Со слов единственного, кто мог говорить на момент возвращения из места дислокации неведомого неприятеля, их подло заманила в ловушку беззащитная старушка, чудом выжившая на месте боевых действий. Старушка представилась миссис Адамс и предложила нашим оперативникам проследовать за ней в дом. Из сумбурной речи моего подчиненного я не смог составить более четкую картину происшествия. Однако, общие вехи схематично определить удалось.
Ровно в 20-30 отряд вошел на территорию особняка, где их встретил Франкенштейн и двое милых детей болезненного вида. Девочка попросила наших людей поиграть с ней, пока родители заняты. Глава операции согласно п.5.6 "Постановления о налаживании дружественных отношений между полицией и обывателями" выделил трех оперативников на требование ребенка. В 20:33 дом огласили нечеловеческие крики проследовавших за ребенком оперативников. Ворвавшиеся в комнату, откуда они исходили, полицейские застали то, что единственный способный говорить сформулировал, как: "****,******,********,*******, девочка, обвешанная динамитом, *******, гильотина, ******". Из данного можем сделать вывод, что террористы, атаковавшие отряд, засели именно в этом доме и взяли в заложницы невинного ребенка. По всей вероятности, наши специалисты попытались вступить с ними в переговоры согласно п.2.3 "Свода правил действий в условиях взятия заложников". Однако, со слов все того же оперативника, дальше их ждало: "*****************************, *************** ************* *******************, жестокость, *******************, мальчик с торчащим из плеча топором, ***********, *******". По всей вероятности, террористам удалось взять в заложники и второго ребенка. Так же, вероятно, ребенку были нанесены травмы, вряд ли совместимые с жизнью с учетом давности нанесения. На вопрос, как удалось вырваться нашей группе оперативников, единственный способный говорить не смог, так как тут же начал биться в истерике головой о стену. Поэтому в соответствии с п.5.4 должностной инструкции я был вынужден без выяснения дополнительных подробностей отправить его под наблюдение штатного психолога. Как и всю остальную группу, не подающую признаков адекватного мышления. Правда, для этого психолога пришлось переселить в чулан, где забаррикадировался по возвращению ударный отряд.
Поскольку во вверенном мне подразделении не осталось иных специалистов, кроме меня, для выяснения других подробностей данного дела сегодня, 17 марта 1997 года, я самостоятельно в сопровождении стажера психолога отправляюсь в особняк Адамсов, чтобы попытаться провести переговоры и спасти взятую в заложники, вероятно, семью. Прошу Вашего содействия и выделения мне подмоги для очистки территории от неведомых террористов.
Начальник полицейского участка
Джон Смит.
Джон Смит.
Колокольчик сердца... - Hali
Колокольчик сердца... - Hali
Ты всегда смотрела только вперед. Это тебя в конце концов и сгубило. И меня заодно, но об этом... а впрочем, не всё ли теперь равно? Теперь, когда прямо передо мной - обрыв, а в нескольких стах метров внизу - всё те же снега.
Ты никогда не оглядывалась, ни разу. Я тоже не оглядывалась, но это не было подражанием. Просто я всегда смотрела на тебя, опасаясь пропустить твой взгляд... но ты так и не оглянулась. За все время этой сумасшедшей погони: я - за тобой, а ты - за чем-то, мне неведомым, - ни разу. Я уже почти забыла, зачем так упорно, след в след, иду через снега и чужие города, пытаясь поймать тебя. Кажется, ты забрала у меня что-то важное и позабыла вернуть, умчавшись в свои неведомые дали.
- Отдай, зачем тебе? Ты не сорока - синица, у тебя свой есть. Зачем тебе мой?
- Он смешной.
Ты легко пожимаешь плечами и трясешь моим нелепым глинянным колокольчиком. Он глуховато, коротко звенит, и ты смеешься. Я злюсь и пытаюсь забрать свое неврзачное воробьиное сердце, но ты быстрее. Тебе нравится игра "поймай - тогда отдам". А мне нравится, как ты сама вплетаешь тихо побрякивающий колокольчик мне в волосы после.
Впереди - обрыв, а мне все не верится... след кончается здесь, и на том самом месте, где ты все же обернулась, темнеет варежка, осторожно придавленная камнем. Мне не нужно смотреть, что там - и так понятно... знаешь, в этот раз игра чересчур затянулась. В этот раз "после" не будет, и я пока еще не чувствую, но уже знаю, что в этом нет ничего смешного. Следовало догнать тебя раньше.
- Синица...
- Хм?..
Выходной, и мы беззаботно валяемся на постели. Ты читаешь какую-то очередную глупую книжку, а я пристроила голову к тебе на колени. Ты бездумно перебираешь мои волосы, изредка дергая за шнурок так, что мой колокольчик тихонько звякает.
- Не уходи никуда...
Несколько секунд тишины, за которые я успеваю пожалеть о сказанном, а потом ты откладываешь книгу, берешь мое лицо в ладони и наклоняешься низко-низко.
- Глупый воробей.
И продолжаешь читать, пока я мечтательно улыбаюсь.
А в варежке и правда мой колокольчик - еще теплый, без единой новой царапины, удивительно... бережно прячу его под одежду, и только потом замечаю, что в варежке еще один - маленький, металлический, выкрашенный в огненно-рыжий. Красивый. Гладкий. И звенит так... тонко, долго, отчаянно. Твой.
Знаешь, за все эти годы я подзабыла, что мы умеем летать. Но сейчас, когда нелепо и громко заходится бряканьем мое смешное глиняное сердце, когда все дороги наконец открыты, и нет необходимости идти за тобой - сейчас самое время расправить крылья и наконец догнать тебя.
Глупая синица. Море совсем в другой стороне.
Осень. Зарисовка - ~Ground Zero~
Осень. Зарисовка - ~Ground Zero~
Я иду, перескакивая лужи, запрыгивая на парапет, выполняя такие эквилибристические кульбиты, что и не снилось. И все равно, в правый кроссовок медленно втекает холодная влага, создавая ощущение дискомфорта и прозаичности бытия. Надо бы купить новые. А надо ли? Скоро зима, как-нибудь обойдусь.
Я смотрю на небо, пытаясь предугадать, одарит ли затянувшееся тучами небо очередным контрастным душем, и успею ли я добежать до дома, ведь целлофановая накидка благополучно забыта в коридоре.
Мы сворачиваем к рынку, проталкиваясь сквозь толпу вечных медлительных старушек и недовольных теток с кошелками, с подозрением осматривающие каждый уцененный помидор. Кто-то подвигается, уступая дорогу, кто-то демонстративно ждет, пока его окликнут и вежливо попросят. Пока еще вежливо. Сегодняшний день не подходит для криков и ругани. Сегодня не стоит гневить небеса, равнодушно-усталые в драпировке свинца. Пусть все замрет, пусть на секунду наступит покой, совершенный в своей бесконечности. Но жизнь продолжает кипеть и шуметь перепалками толстых продавщиц в цветных передниках. Я припарковываюсь с краю, рассматривая однообразный ассортимент фруктов на прилавке. Зачем толкаться дальше, если везде все одно и то же. Гроздь бананов, с коричневыми пятнами неизбежного тлена, разбавляющих веселую желтизну. Вот так проходит мирская слава. Но при чем тут бананы? Ты радостно размахиваешь руками. То ли предвкушаешь обещанное лакомство, то ли тебе просто нравятся эти яркие игрушки. Я закидываю их в уголок, отогнув одеяльце, ведь пакет так же благополучно оставлен дома. Ты пытаешься дотянуться, но я грожу пальцем и двигаюсь дальше, проезжая мимо очередного продавца-зазывалы, сверкающего золотым зубом в фальшивой улыбке. Он трясет веткой крупного фиолетового винограда, обещая незабываемое удовольствие от его поедания, но я лишь качаю головой. Не сегодня.
Еще одна остановка на светофоре. Наблюдаю как мимо проносятся машины, специально или случайно стараясь попасть по центру лужи. А что, был у меня знакомый, радовавшийся каждому дождю, потому что любил окатить зазевавшихся старушек.
Зеленый свет. Когда-то я не слишком соблюдала правила. Но это было в другой жизни. Многое теперь отошло в архив с меткой «раньше». Теперь я должна думать о тебе, а значит – поступать правильно.
Я сворачиваю в скверик недалеко от дома. Я рассматриваю мокрые жухлые листья на каменных плитах, а ты смотришь в небо на редко мелькающих птиц. С каждым днем, с каждым годом наша разница в восприятии этого мира будет все меньше и меньше. Присев на сухой краешек скамейки, я недовольно кошусь на курящего мужчину рядом. Но он не обращает внимания, выдыхая серый дым, устремляющийся к набрякшим облакам, впитывающим его, готовым в любой момент переполниться и разлиться холодными ртутными каплями.
Механически привычно я совершаю движения, размазывая по асфальту колесами лужицу. Мимо проходит парочка, отчаянно жестикулируя, говоря о чем-то возвышенно-интеллектуальном. А я смотрю, как ты засыпаешь, и думаю, где сейчас может быть он. Тот, кто обещал хрустальные замки и серенады под окном. Тот, кто потерял меня где-то по дороге в закат. Но больше я не грущу, лишь иногда, но редко, скорее просто как факт. Ведь то, что осталось намного лучше дворцов и пустых песнопений.
Еще немного, пока не стемнело, и мы будем дома, заполняя пустую квартиру светом и жизнью. Я буду читать тебе сказку на ночь, и усну где-то рядом, на кресле, неловко свернувшись. И во сне я увижу сказочных фей, что никогда не тоскуют. Они будут вести хороводы и веселые пляски на прекрасном лугу под мелодию лютни и переливы свирели. И проснувшись, я буду уверена – все не напрасно. Смысл в жизни найти оказалось так просто.
Как вернуть миллион - Кшимелия
Как вернуть миллион - Кшимелия
А знаешь, это было легче, чем казалось поначалу.
Ты повёлся на мои большие глаза, на мои слёзы. Ты, словно глупая большая мышь, сам сунул голову в мышеловку.
Ты казался умнее, но… твоя глупость, или слабость, не знаю, как назвать, только сыграла мне на руку…
Согласись, красиво я придумала. Украсть свою собственную Венеру. И ведь не поспоришь – экспертиза хуже смерти. Конечно, хуже, ведь она показала бы, что Венера…настоящая.
Тише-тише, волнуйся так. Тебе нельзя резко двигаться или всё закончится намного раньше, чем я тебе успею всё рассказать.
Всё было очень просто. Вернее, нет, совсем не просто. Найти настоящую Венеру было крайне сложно. Я знала, что она хранится где-то в частной коллекции, под семью замками. Были крайне зыбкие слухи, что она на Ближнем Востоке, потом я узнавала, что нет, она в Европе. И все, в один голос утверждали, что настоящая стоит у меня в гостинной, а то, так, хорошая подделка. Крайне профессиональная и качественная, но фальшивка. Неважно как, но я её нашла. И выкрала. Нет, что ты, не сама. Специалист. Настоящий. И знаешь, хочу признаться, то, что ты продумал за два дня, он разрабатывал месяц. Очень жалею, что не встретилась с тобой раньше.
Ну, ладно, я отвлеклась. Для меня выкрали настоящую Венеру, подменив её на мою, поддельную. Таким образом, статус-кво был восстановлен. Дальше – проще. Я собиралась подделать Венеру ещё раз, подделку снова поставить дома, оригинал продать и, вуаля, я миллионерша…
Но мой папочка….
Это его стремление к показухе.
Черт, когда я услышала, что Венера выставляется… Как мне хотелось его треснуть. Но что делать, пришлось смолчать. Но допустить экспертизы я не могла. Правда забавно: папочка трясся, потому что боялся, что экспертиза покажет подделку, а я, наоборот, боялась момента, когда этот чертов профессор скажет, что Венера истинная…
Что-то, милый, ты совсем плох… Ну, потерпи немного. Мне осталось немного рассказывать.
Про наше с тобой ограбление я говорить ничего не буду. Всё знаешь сам. Скажу единственное – это были лучшие моменты в моей жизни. Спасибо тебе за это. А вот дальше, отдав МОЮ Венеру, ты поступил необдуманно. Это была не твоя вещь, пусть даже ты и считал её подделкой.
Тебе осталось минут пять. Хочешь узнать, чем я планирую заняться дальше. Я поеду к Лилланду. Его предложение руки и сердца ещё в силе. Я всё равно стану миллионершей. А потом он тоже умрёт. Так же, как и ты. Знаешь, у нас в семье, все были творческими людьми. Дедушка, как тебе известно, был скульптором, папочка – художник. Они имели кумиров, изучали их, подражали им. У меня тоже есть кумир – Лукреция Борджиа. Забавно, не так ли. Я изучила всё, что смогла найти про эту женщину и про её семью. Творить яды они были мастера. Я лишь слабый подмастерье, но что-то и у меня получается. Я вижу, ты не согласен, родной? Ладно, мне уже некогда, пора уходить. Дай, я тебя поцелую. Жаль, конечно, мы бы были хорошей парой, если бы ты не был таким чистоплюем.
Накама - Hali
Накама - Hali
- Эй, ты ведь помнишь? Ты обещал искать самурая, пахнущего подсолнухами, вместе со мной.
- Не забывай. Тем, кто тебя убьет, буду я.
Это они так заботятся.
- Пф... ты мне жена, что ли? Сам знаю.
Это он так обещает вернуться. Хоть и не уверен, что сможет сдержать обещание, да и не собирается он о таких глупостях думать во время боя: тот, кто надеется выжить, сходясь с противником - считай, покойник. Но ведь Джин и Фуу отлично это знают, и все же - отпускают. И ждут. И Муген возвращается.
- Если я не вернусь, путешествуйте дальше вдвоем.
Джин не думает, что вернется, но сказать "прощай" для него слишком... определенно?
- Ты обещал! Если ты уйдешь сейчас, знать тебя больше не желаю!
Фуу - пятнадцатилетняя девчонка, знакомая с ним меньше полугода - отлично слышит то, что он боится сказать. Ну не странно ли? Только она не знает, как его удержать, и есть ли у нее это право. Обещание, что когда-то связало их троих, слишком случайно, чтоб иметь реальную силу. Но у них пока нет слов для того, что держит их вместе на самом деле.
- Извини.
Фуу молча сжимает кулаки, глядя ему вслед, а Муген - петух бестолковый - не скрываясь, фыркает в соседней комнате. Они отпускают его, а затем приходят на помощь, будто он и не уходил. И Джин возвращается.
Иногда Фуу спрашивает себя, как так вышло, что она идет по дороге вместе с этими двумя. Это ведь так хлопотно: они постоянно норовят сбежать или подраться, дразнят ее, совершенно не умеют о себе позаботиться, и если бы она не придумывала постоянно способы найти деньги, и не растаскивала бы их... впрочем, они ведь позволяют ей себя растаскивать, ворчать и ругаться, находить для них работу и... они все же возвращаются за ней, когда она слишком уж влипает в неприятности.
В этих хлопотах Фуу просто некогда чувствовать себя одинокой.
А впереди у них еще множество драк, перепалок, голодных дней, опасных деревень и уютных вечеров у огня. Им еще многое предстоит узнать друг о друге. И если бы только эта дорога длилась вечно, как знать: они могли бы быть счастливы так - все трое... но только Япония - небольшой по сути остров, и дойти до края вслед за миражом тех самых подсолнухов занимает не так уж много времени.
А потом они возвращаются - уже не вместе.
В следующей жизни пират вместо гэта заимеет еще два меча, энергичная девчонка станет еще более властной рыжей энергичной девчонкой, а незадачливый торговец жареными угрями прославится как один из лучших поваров пяти океанов.
Они сильно изменятся. Они останутся теми же.
В следующей жизни им будет ярко светить самое настоящее солнце в соломенной шляпе, а путешествие будет бесконечным.
В следующей жизни они будут крепко знать заветное слово: накама.